Соседи по планете: Домашние животные - Страница 28

Нет, тут мустангов не убивали — им была уготована другая, более мучительная смерть.

Обессиленных животных загоняли в фургоны, точнее, набивали ими фургоны до отказа и отправляли на скотобойни.

У истребителей мустангов были свои резоны: во-первых, мустанги, как считали скотоводы, вытаптывают пастбища и поедают траву, предназначаемую для скота (хотя в горах, куда загнали мустангов, скот не пасли), а во-вторых, из мяса и костей мустангов предприимчивые дельцы научились делать удобрения! Поэтому в фургоны набивали столько лошадей, что они там даже пошевелиться не могли. Но это, конечно, никого не беспокоило — не об удобствах же увозимых на смерть животных думать! И не беда, если в дороге погибнут несколько лошадей…

Однако эта беспечность и подвела современных «ковбоев».

Однажды некая миссис Вилья Джонсон ехала в автомобиле по дороге вслед за грузовым фургоном. Ее внимание привлекла кровь, которая лилась из закрытой машины. Отважная миссис потребовала остановить фургон и, несмотря на недовольство сопровождающих его, заставила открыть дверцу. Она увидела десятки прижатых друг к другу, измученных животных, а на полу — затоптанного крошечного жеребенка.

С этого дня Вилья Джонсон начала борьбу за спасение мустангов, которая длилась больше двадцати лет.

Американское правительство было равнодушно к уничтожению мустангов. Его не беспокоило, что уже не сотни, не десятки тысяч, а всего девять тысяч диких лошадей осталось в Америке. Да, собственно, о чем беспокоиться? Настоящих ковбоев уже нет, индейцы загнаны в резервации — кому нужны дикие лошади? А так — хоть какая-то польза: удобрения!

Властям было безразлично, что мустангов уничтожали самыми варварскими и мучительными способами: устраивали облавы весной, когда животные еще слабы после зимовки и не могут спастись бегством от своих преследователей, когда они, загнанные, быстро теряли силы. В результате охотники часто выгоняли на плато или в долину слишком много мустангов — фургоны не в состоянии были увезти всех. В таких случаях охотники ловили мустангов, стягивали им ноздри проволокой и отпускали. Но животные не могли уйти далеко: особенность дыхания лошади состоит в том, что дышит она только через ноздри. Когда мустангам стягивали ноздри проволокой, то из-за недостатка воздуха они быстро слабели, и охотникам, возвращавшимся за следующей партией, разыскивать, а тем более преследовать полузадохнувшихся мустангов уже не приходилось.

Конечно, мустангов не кормили и в пути и на мясоперерабатывающих комбинатах: предприимчивые американцы быстро сообразили, что гораздо выгоднее хранить мясо не в холодильниках, а в «живом виде» — держать мустангов в загонах и забивать по мере надобности. А надобность могла возникнуть и через неделю, и через десять дней. И все это время животных не кормили. Ну что за беда, если и падут от голода некоторые? Ведь удобрение можно делать и из павших.

Чтоб узнать все это, Вилье Джонсон не потребовалось много времени и сил: «охотники» и их хозяева и не скрывали своих методов. Не испугались они и тогда, когда все это стало известно американской общественности. И они оказались правы: власти по-прежнему оставались равнодушными к судьбе мустангов.

Правда, в 1 959 году был издан закон, запрещающий охоту на мустангов с автомобилей. Но о вертолетах и самолетах ничего не было сказано. А ведь именно они-то и были основным оружием охотников на диких лошадей — в грузовых фургонах мустангов только перевозили. Истребление продолжалось.

И тогда подали в защиту лошадей свой голос американские мальчишки. Наверное, и они смотрели фильмы о гангстерах и читали комиксы, наверное, и они были вооружены автоматическими игрушечными пистолетами, которые мало чем отличались по виду от настоящих. И может быть, любимыми героями многих из этих мальчишек были лихие гангстеры или сыщики. Но любовь к животным — видимо, какое-то еще не познанное учеными чувство — восторжествовало над всем.

В США это движение называли «бунтом детей», хотя скорее можно было бы назвать его «голосом разума».

Дети Америки встали на защиту мустангов. Они не издавали законов, они не могли запретить охотникам использовать самолеты и вертолеты, автофургоны и автоматическое оружие. У них было другое средство: они засыпали сенатора Генри Джонсона (всего лишь однофамильца отважной миссис Вильи) письмами и рисунками, они организовывали в городах демонстрации, они рисовали плакаты и оклеивали ими автомашины. «Спасите мустангов!» — требовали дети. «Спасите диких лошадей!» — кричали плакаты во многих городах страны. И взрослые не выдержали. Сенатор вынужден был разработать законопроект, запрещающий уничтожение мустангов, предусматривающий размещение диких лошадей в резервациях. От имени тысяч мальчишек и девчонок (впервые в истории США!) перед комиссией американского конгресса выступил одиннадцатилетний инициатор движения в защиту мустангов Грегори Гьюд. Он потребовал утверждения закона. И закон был принят.

Сейчас в США мустанги охраняются даже на частных землях. Нарушителю закона грозит большой штраф и тюремное заключение. И все-таки браконьеры орудуют, и мустангов становится все меньше и меньше. И может так случиться, что и эта лошадь исчезнет навсегда в Америке, как исчезли некогда ее далекие предки.

Такова история «возвращения эогиппуса». Впрочем, было и еще кое-что, связанное с этим возвращением, — у индейцев появилось новое божество.

У индейцев — мы об этом уже много говорили в предыдущих книгах — существовала (очевидно, существует и теперь) вера в животных-предков — тотемизм. Тотемизм возник давно, задолго до появления в Западном полушарии лошадей, поэтому животные-предки у индейцев были исконно американские: бизоны, вороны, кондоры и так далее. Но как можно было пройти мимо лошади?